3 ноября 2006 года, в Перпиньяне на юге Франции ушел из жизни Поль Мориа.
О его кончине в южном городе в возрасте 81 года скупо сообщило только агентство Франс Пресс. В газетах даже не появилось некрологов. И лишь Мирей Матье сказала, что тяжело переживает потерю «близкого друга, доброго человека и великого маэстро».
Полю Мориа суждено было стать популярным в России.
Он не был первым, кто изобрел так называемую «легкую оркестровую музыку», на Западе называемую термином easy listening — у него были предшественники, но он, прекрасный мелодист, блистательный аранжировщик и талантливый дирижер, довел это направление до какого-то искрящегося совершенства. Его пластинки были в каждом доме, благо фирма «Мелодия» выпускала их, пусть поначалу и не лицензионно, зато более чем массовыми тиражами – и его мелодии проникали в телепрограммы, становились сопровождением к номерам фигурного катания, просто фоном. Вот и сегодня — если кто и не вспомнит имя Поля Мориа, то мелодия непременно всплывет откуда-то из глубин памяти.
Он родился 4 марта 1925 года, в музыкальной семье, и уже в раннем детстве начал играть на семейном фортепиано. По классу фортепиано же и закончил Марсельскую консерваторию, а в 17 лет создал свой первый – тогда еще любительский – оркестр. В конце 1950-х устроился в звукозаписывающую компанию Barclay на должность аккомпаниатора и аранжировщика, Именно там судьба свела его с Шарлем Азнавуром, который стал привлекать молодого талантливого музыканта к работе над песнями. Впрочем, его отмечали и Морис Шевалье, и Анри Сальвадор, и Далида – со всеми ними ему довелось и гастролировать, и работать в студии.
Тем не менее Поля тянуло к сольному творчеству. На рубеже 1950 — 1960-х он записывал инструментальную музыку как под своим именем, так и под англоязычными псевдонимами Ричард Одри и Вилли Твист. Даже свой первый транснациональный хит, записанную в 1962-м знаменитую Chariot (на англоязычном рынке она называлась I Will Follow Him) Мориа опубликовал под псевдонимом Del Roma (его соавтор, старший товарищ и просто друг Франк Пурсель скрылся под псевдонимом Джей Ви Стоул).
Песню они написали для «Евровидения», а спела ее – по французски! — тогдашняя поп-звезда Петула Кларк.
Это действительно был хит, и настоящий – номер один во Франции, номер восемь – в Бельгии. Увы, в США и Британии успех повторить не удалось: англоязычная версия в исполнении той же Кларк не стала популярной — однако запомнилась.
Но настоящая популярность пришла к Полю Мориа через шесть лет. Уже был создан Гранд-оркестр, уже была сочинена и записана музыка к бессмертным комедиям «Джандарм из Сен-Тропе» и «Жандарм в Нью-Йорке», но пьеса L'amour est blue (она же Love Is Is Blue), инструментальная версия песни Андре Поппа, исполненной на очередном «Евровидении» гречанкой Вики Леандрос, пробила наконец стену между французским оркестром и американским слушателем. В феврале и марте 1968 года, пять недель подряд она возглавляла хит-парад журнала Billboard, главный чарт США. А ведь еще существовали «Битлз», набирало обороты «лето любви» — но французская легкая музыка на пять недель отодвинула контркультуру.
Кстати говоря, за год до этого успеха Поль Мориа посетил СССР — во время гастролей его оркестр аккомпанировал в Москве, Ленинграде и Казани певице Мирей Матье (тогда им была написана песня «Когда рассвет, товарищ?» (Quand fera-t-il jour, camarade?), песня о революции в России, которую Матье исполняла потом даже в сопровождении Ансамбля песни и пляски Советской Армии.
Но в качестве лидера собственного оркестра Мориа приехал в Советский Союз только через 11 лет. Уже были триумфальные гастрольные туры по США, Канаде, Южной Корее, Бразилии и Японии — там оркестр Мориа, кстати говоря, любили истово и беззаветно… К приезду маэстро Поля русский слушатель был давно готов. Ведь именно в его аранжировках и исполнении в заставках популярных телепередач «В мире животных», «Кинопанорама» и в мультфильмах звучали популярные пьесы; конечно, исполнитель в силу неучастия страны в конвенциях по авторскому праву не указывался, но тем не менее. И вот в 1978-м, благодаря приглашению композитора Никиты Богословского, председателя общества «СССР-Франция», оркестр Мориа приехал в СССР.
Это было невероятно, невозможно, немыслимо. Билетов в кассах не осталось за месяц до начала гастролей, а сам Мориа, выйдя в первый раз на московскую сцену, был совершенно поражен овациями — он и не подозревал, что в холодной России он хоть кому-то известен. А ведь к этому моменту в магазинах грампластинок продавалось уже как минимум две пластинки оркестра, выпущенных, конечно, без всякого согласия компании Philips.
Именно в ту поездку произошла знаменательная встреча композитора и дирижера с бардом Сергеем Никитиным, в результате которой в репертуар оркестра вошла написанная Никитиным вместе с Виктором Берковским песня «Под музыку Вивальди».
После этой поездки, наконец, вышли первые лицензионные пластинки Гранд-Оркестра Поля Мориа в России. Увы, больше Мориа в нашей стране не был, но любовь к русской музыке пронес сквозь всю жизнь — записанный им еще в середине 1960-х альбом Russie de toujours («Вечная Россия») переиздавался впоследствии несчетное количество раз и на виниловых пластинках, и на CD. Впрочем, оркестр приезжал в Россию еще один раз – в 2002-м, но уже с новым дирижером, Жилем Гамбюсом, которому сам Мориа доверил пульт после того, как удалился от дел.
В чем же секрет невероятной популярности оркестровой музыки вообще и музыки Мориа — в частности? Думается, в том, что, во-первых, эта музыка могла звучать как в концертном зале, так и в качестве фона дома, в автомобиле, где угодно: она не отвлекала, но создавала благоприятную атмосферу, делала людей лучше. Во-вторых, в том, что лидеры оркестров – Мориа, Джеймс Ласт, Фыранк Пурсель, Каравелли — внимательно следили за хит-парадами и мгновенно аранжировали для оркестров популярные песни (известно, что «Индейское лето» Джо Дассена было готово к оркестровому исполнению уже на следующее утро после того, как песня возглавила хит-парад); в-третьих, в потрясающем таланте самого маэстро: даже сейчас его записи 1970-х звучат абсолютно современно без всяких скидок на время.
И, наконец, в хорошем вкусе и чувстве такта Поля Мориа. Он был сдержан, скромен, естественен и удивительно тактичен как в своих аранжировках, так и в жизни. Знакомый с ним журналист Виктор Мартынов, рассказывая о встрече с Мориа в Париже, отмечал: «Это было море обаяния. Он был абсолютно естественным. В нем не было ни капли фальши».
В 1998-м он попрощался с публикой во время последнего своего японского турне — так же спокойно и тактично. Это только так говорится — легкая оркестровая музыка, а ведь за этими тремя словами стоит тяжелый, хоть и счастливый, каждодневный труд. Мориа устал; он не желал становиться дряхлеющим памятником самому себе — и провел последние годы жизни в собственном доме, в Перпиньяне.
https://cont.ws/@fkmrf123/1129013